Роберт О`Брайен - Z – значит Захария

В магазине было совершенно темно, но я помнила, где мистер Кляйн держал спички, а также, где у него лежали свечи. В отделе одежды – он в дальнем правом углу от входа – я прихватила пару кроссовок и две рубашки: хлопковую и байковую – и тут же оделась (холодно было ужасно). Я как раз застегивала пуговицы, как услышала громкий стук у входа в магазин. Подпрыгнув, я сбила и загасила свечку.

Незачем было так пугаться, знаю. Но я вот испугалась. Сотрясаемая ужасом, я могла только стоять в полной темноте и прислушиваться. Все тихо.

И тут меня осенило: дверь! Я оставила входную дверь приоткрытой, и ее захлопнуло ветром. Я снова зажгла свечу – руки так тряслись, что едва справились со спичками, – и пошла к выходу. Просто дверь, вот и все – однако мне не терпелось выбраться наружу. Как же непривычно быть такой трусихой.

Снаружи мне стало лучше – я пошла к пруду, попила из ручья и отдохнула. Все замерло, не считая весело журчащей воды и мигающих звезд. И все же я чувствовала себя в опасности.

Пещера, покинутая на много недель, в свете свечи выглядела все такой же. Накинув одеяло на плечи, я села при входе, на свое обычное место, опираясь о скалу и глядя вниз на дом. В темноте различались только смутные очертания двора, деревьев, кустов. Ни в одном окне, обращенном ко мне, свет не горел.

Так я просидела остаток ночи, уверенная, что он не знает, ни где я, ни где пещера, ни что она вообще существует. Я не думала, что он заберется на холм. И все равно наблюдала.

Под утро стали возвращаться формы и краски. Листья, сделавшись поначалу светло-серыми, позеленели. Дом побелел, сделав дорогу еще чернее, а вершина холма за моей спиной загорелась ярким огнем. Я взяла бинокль – мне казалось важным следить за тем, что он будет делать. У меня было чувство, что он не успокоится, не узнав, где я.

Первым появился Фаро – нерешительно вышел из-за угла, обошел дом, подбежал к палатке, обнюхал ее и двинулся вперед по дороге, по-прежнему опустив нос к земле – по моему следу.

Секунд через десять выскочил Лумис – наверняка следил из окна. Доковылял до дороги – слегка пошатываясь, но без трости – и припустил за собакой. Однако, пройдя несколько футов, он остановился, подумал с минуту, и в итоге повернул к дому. Из увиденного следовали два вывода: он не видел и не слышал, куда я убежала, но знал, что Фаро пойдет за мной. И поэтому поглядывал за ним.

Даже удачно, что в панике я побежала по дороге, а не сразу в пещеру. Я знала, что будет делать Фаро: проследует за мной до магазина, потом к пруду и лишь от пруда ко мне. Но Лумис всего этого не увидит. Нетрудно даже рассчитать время, которое потребуется собаке. И точно: минут через десять Фаро выскочил из подлеска, виляя хвостом.

Я обрадовалась псу и погладила его, но и только – мне по-прежнему хотелось держать долину под наблюдением. Фаро побыл со мною около десяти минут, а потом, обнюхав всю пещеру, потрусил вниз, к дому. Я кормила его по утрам, и сейчас как раз наступило время его завтрака. Наверное, он думал, я пойду за ним.

Только тут я поняла, что зря не дала ему поесть. У меня было с собой несколько банок мяса – три, если точно – и немного рагу, которое он тоже съел бы. Но мне это в голову не пришло, пока Фаро не убежал, и я не осознала, что пес мог – не нарочно – привести Лумиса ко мне и что, покормив его, я могла бы удержать его, обезопасив себя.

Через несколько минут Фаро появился на дворе, куда Лумис вынес миску. Фаро набросился на еду, а я заметила, что в руке Лумис держал еще кое-что. В бинокль стало понятно, что это ремень – Дэвида или Джозефа, видимо. Он накоротко обрезал его и, пока Фаро ел, обернул вокруг его шеи и застегнул.

Пес особенно не возражал: пару раз встряхнулся, а потом вернулся к еде. Лумис тем временем вернулся к крыльцу и взял кое-что еще. Я подумала было, что это кусок веревки, но потом по яркому зеленому цвету догадалась, что это электрический шнур от маминого пылесоса. Он продел его сквозь ремень на шее Фаро и завязал, закрепив другой конец на перилах.

Бедный Фаро, ни дня в своей жизни не сидевший на привязи! Закончив есть, он опять встряхнулся, пытаясь освободиться от ошейника, и затрусил по своим делам. Когда шнур растянулся на полную длину, пса дернуло назад, и бедняга упал. Фаро встал, помотал головой и снова попытался бежать. Затем развернулся и изогнулся назад, стараясь стянуть ошейник с головы. Негодяй наблюдал за его мучениями, потом, убедившись, что собака не высвободится, повернулся и скрылся в доме.

Фаро попытался перегрызть шнур, но тот был сделан из толстой проволоки с прочной пластиковой изоляцией, и хотя пес не оставлял попыток около получаса, его зубы оказались бессильны.

Тогда он заныл тонким жалобным воем, которого я от него не слышала с тех пор, как он был щенком. Мне хотелось сбежать вниз и отвязать его, но, конечно, я не могла.

Так я и сидела, наблюдая. А заодно думала, что будет дальше. Размышляла обо всех повседневных мелочах, которые должна была бы сделать: подоить корову, накормить кур, собрать яйца, прополоть огород. Возможно ли жить тут, в пещере, выдерживая дистанцию, и продолжать выполнять свои обязанности? По крайней мере делать всю работу вне дома? Готовить не буду: для этого надо заходить в дом. Сам справится. Должна ли я приносить ему продукты из магазина? Не думаю, что он может ходить так далеко, еще нет. Заставить его голодать я не могла, что бы он ни натворил.

Я решила, что так или иначе нам придется выработать компромисс, чтобы мы оба могли жить в долине, пусть и не будучи друзьями. Места хватит, ему, так и быть, достается дом. Я могла бы жить в магазине или в церкви. С удовольствием выполню всю необходимую работу, но жить будем раздельно, оставив друг друга в покое.

Проблема была в том, утроит ли его такой вариант?

И все же попытаться стоило. Я решила пойти и поговорить с ним, держась на безопасном расстоянии, но пока обдумывала предстоящий разговор, заснула.

Проснулась под вечер, шея болела и не гнулась, хотелось есть. У меня была всего лишь горстка припасов, но я открыла банку рагу и съела его холодным, не разогревая.

Моя следующая задача – решить, где и когда развести огонь: то ли днем, но так, чтобы он не видел дыма, то ли ночью, но чтобы он не видел пламени. Думаю, второй вариант легче.

Двадцать

1 июля

После ужина, в пещере.

Лумис явно хочет поймать меня, используя Фаро. Вчера, под вечер, он вышел на улицу с миской еды. Пес к тому времени уже перестал скулить и улегся спать, свернувшись в траве около крыльца. Лумис не дал ему поесть сразу, просто поставил миску на крыльцо. Затем отвязал поводок от крыльца, намотал большую его часть на руку, как лассо (он около 25 футов длиной[17]) и вывел Фаро на дорогу.